Нѣчто о необычномъ... или уже о совсѣмъ даже обычномъ!

«Уважьте пальцы пирогом,
в солонку курицу макая,
но умоляю об одном -
не трожьте музыку руками! …»

(изъ "Правила поведенiя за столомъ" Андрея Вознесенскаго)

     Я не собираюсь навязывать кому-либо своё мнѣнiе и не претендую также на послѣднюю инстанцiю въ оцѣнкѣ произходящаго въ нашей церковной жизни, однако же, не могу обойти вниманiемъ и не засвидѣтельствовать о своей боли и переживанiяхъ въ связи съ раскрываемой ниже темой. Я никогда не посмѣлъ бы взяться за это почти безнадёжное дѣло - публично высказывать своё мнѣнiе по вопросамъ, я полагаю, настолько значимымъ для Церкви, что требуется авторитетное свидѣтельство объ истинѣ, ибо - кто я такой? и что значитъ моё слово въ этомъ безбрежномъ морѣ богословскихъ споровъ среди извѣстныхъ и авторитетныхъ для церковнаго сообщества имёнъ? – да, не посмѣлъ, если бы … если бы видѣлъ, что Церковное общество вполнѣ можетъ и, дѣйствительно, на самомъ дѣлѣ защищаетъ самое себя и противостоитъ соблазну неотвратимо наступающего времени «Х» - времени галантерейно-агрессивныхъ Хамовъ и Ханжей, - всё болѣе и болѣе набирающихъ силу и влiянiе и представляюшихъ собою «сильныхъ мiра сего», облечённыхъ церковнымъ должностнымъ авторитетомъ, духовнымъ образованiемъ и властью учить народъ Божiй, ограждать его отъ всякихъ заблужденiй и расколовъ, однако же –увы!- впадшихъ въ заблужденiе и влекущихъ за собою другихъ, послушныхъ чадъ Божiихъ, неискушённыхъ въ богословскихъ тонкостяхъ и мнѣнiяхъ – людей простыхъ и довѣрчивыхъ, искреннихъ въ своёмъ уваженiи и послушанiи этимъ учителямъ, увлекающимъ ихъ въ погибель вѣчную, тѣмъ самымъ нарушающихъ такое хрупкое, а потому и такое уязвимое, тщательно хранимое Церковью церковное же единство, основанное на единомъ вѣроученiи. Мы, къ сожаленiю, сейчасъ не имѣемъ возможности воспользоваться нѣкогда существовавшымъ церковнымъ весьма дѣйственнымъ инструментомъ - духовной цензурой, столь ненавистной для новоявленныхъ «богослововъ», объявляющихъ себя обладателями, иначе носителями (sic!), "истиннаго" церковнаго ученiя, обладателями такъ наз. «живаго духа» свободы, освобождающей, разумѣется, отъ «латинскаго плѣненiя»– отчего же ещё? и не только! – русское богословiе, такой необходимой, какъ имъ кажется, для развитiя богословской мысли, духовнаго образованiя закосневшей отечественной богословской школы и самой церковной жизни, нынѣ находящейся, какъ справедливо ими замѣчено, въ стадiи стогнацiи и деградацiи, для такъ наз. «усовершенствованiя» (читай: измѣненiя!) и развитiя оной на нѣкiихъ новыхъ (якобы «забытыхъ старыхъ»!) началахъ духовнаго возрожденiя святоотеческаго богословiя.

     Очевидно, нѣтъ нынѣ видимой, столь значительной и необходимой церковной защиты, способной отдѣлить плевелы отъ пшеницы, оградить церковное богооткровенное ученiе отъ суррогата, выдаваемаго за якобы исконно истинное Православное ученiе Восточной Церкви. –Увы! Невѣжество и ханжество царитъ въ сферѣ духовнаго образованiя и въ церковной жизни, - чему мы все, разумѣется, являемся свидѣтелями. Предаются забвенiю и порицанiю многiе извѣстные наши отечественные церковные богословы и философы – высокообразованные витiи словесные, съ благоговѣнiемъ преданные Церковному ученiю, являющiе намъ примѣры порядочности и добросовѣстности въ своемъ служенiи исторической и богословской наукѣ, въ полномъ смыслѣ этого слова … Весь спектръ преподаваемыхъ нынѣ богословскихъ дисциплинъ замыкается исключительно на работахъ современныхъ авторовъ парижской богословской школы XX столѣтiя. Какъ будто бы богословская наука непремѣнно и неразрывно связана съ техническимъ прогрессомъ, якобы открывшемъ, наконѣцъ-то, дорогу къ познанiю Тайны мiрозданiя и, преждѣ всего, человѣка.

     Стогнацiя и деградацiя въ духовной жизни и духовномъ образованiи въ Духовныхъ школахъ связана, на мой взглядъ, не съ «увлеченiемъ латинской схоластикой», а съ неразвитостью и лѣнью какъ въ преподаванiи богословскихъ учебныхъ предметовъ, такъ и слабой мотивацiей самаго процесса обученiя и его слабой организацiей…, а также весьма слабой предварительной подготовкой какъ самихъ абитурiентовъ, такъ и уже учащихся въ Духовныхъ школахъ студентовъ… И хотя, какъ справедливо было замѣчено «кураторомъ» новой школы образованiя (см.:  http://obibl.com/tags/%E0%EB%F4%E5%E5%E2/  ), «…научно-богословскiй уровень нашихъ духовныхъ семинарiй и академiй соответствуетъ сегодня стандартамъ 2-й половины XIX (хотя въ чёмъ-то и имъ уступаетъ)», я, однако, добавлю, что онъ и вовсѣ не соотвѣтствуетъ ему, совсѣмъ не достигаетъ уровня дореволюцiоннаго духовнаго образованiя! И причина сего явленiя заключается въ современной ментальности, недостаточной подготовкѣ и неразвитости какъ большинства самихъ преподавателей (за исключенiемъ немногихъ – ЕДИНИЦЪ!), такъ и ихъ потенцiальныхъ и непосредственныхъ учениковъ, какъ, впрочѣмъ, и въ несовершенствѣ самой организацiи учебнаго процесса, а также въ языкѣ, то есть въ самой культурѣ языка, культурѣ рѣчи ! Съ одной стороны, языкъ подвергся экзикуцiи во время реформы 1918 года, далѣе, благодаря формiрованiю языка или образа рѣчи въ совѣтскую эпоху и, наконѣцъ, привнесенiю въ него современной «научно-богословской» лексики, созданной отцами западной богословской школы, отъ которой весьма много позаимствовали наши «великiе» богословы XX-го вѣка, онъ и получилъ современный видъ– о, Боже! Болѣе отвлеченнаго и схоластическаго выраженiя образа мыслей и понятiй старая школа не молгла себѣ представить въ «золотую-то» эпоху русскаго богословскаго ренессанса (XIX вѣкъ), и это несмотря на то, что знанiе древнихъ и современныхъ европейскихъ языковъ было тогда обязательнымъ для всѣхъ, безъ исключенiя, выпускниковъ семинарiй, академiй и университетовъ. Зато «серебряный вѣкъ» (нач. XX столѣтiя) – вѣкъ декаденства и разрушенiя, какъ ни странно, оказался сегодня болѣе востребованъ, нежели вѣкъ «золотой». И вотъ, вышедшiе изъ матерiалистическаго угара, увлечённые нездоровымъ мистицизмомъ, религiозные философы и доморощенные богословы, не получившiе систематическаго богословскаго духовнаго образованiя въ Духовныхъ школахъ Греко-Россiйской Православной Церкви, стали пророками XX-го вѣка, проводящими ревизiю въ церковномъ ученiи, стали обличителями такъ называемаго «клирикализма» въ современной имъ церковной жизни, разделяющими Церковь на «историческую» и «мистическую», «живую» и «мёртвую», «традицiоналистскую», «консервативную» или «охранительную», «практикующую» и «непрактикующую» , а также обличителями «плѣнённаго латинствомъ» русскаго богословiя и т.д., и т. п. … Ихъ ревностные ученики и послѣдователи теперь предлагаютъ намъ сдѣлать выборъ, какъ они это сами понимаютъ и трактуютъ – либо активно «свидѣтельствовать» о Православiи въ современномъ мiрѣ въ видѣ экуменизма и секуляризма, - либо отправляться въ «гетто», отказавшись отъ цивилизацiи – въ катакомбы, лѣса, резервацiи… Третьего въ этомъ выборѣ они намъ не предлагаютъ… , а, можетъ быть, дѣйствительно (sic!), искреннѣ и не представляютъ себѣ сами, не видятъ или же не желаютъ видѣть другого пути, какъ не имѣющiе въ своей памяти инаго, православнаго опыта миссiонерства, - почему и заимствуютъ его на сторонѣ – у католиковъ и протестантовъ. Что имъ - преп. Авраамiй Ростовскiй, Стефанъ Пермскiй, Леонтiй Ростовскiй, что имъ - свт. Филиппъ, Митрополитъ Московскiй, безстрашный обличитель согрешающаго православнаго монарха, что имъ – Иннокентiй Иркутскiй, преп. Германъ Аляскинскiй, св.равноап. Николай, святитель Японскiй? Ихъ память не обременена, а потому и лишена живаго воспрiятiя житiйныхъ примѣровъ. Они свысока посмѣиваются надъ простотой и наивностью житiйныхъ повѣствованiй о духовныхъ подвигахъ миссiонеровъ прошлыхъ лѣтъ, о явленныхъ ими чудесахъ обращенiя къ православной вѣрѣ язычниковъ , о невѣроятномъ мужествѣ мучениковъ и исповѣдниковъ Христовыхъ. Сила ихъ проповѣди заключалась въ ихъ подвижнеческомъ образѣ жизни, въ положительномъ примѣрѣ и дѣйственности христiанскаго ученiя, а не въ пустомъ краснорѣчiи словесныхъ построенiй. Къ кому и съ какимъ содержанiемъ обращена проповѣдь современныхъ миссiонеровъ – либо ко свѣтскимъ интеллектуаламъ, угождая «изысканному» ихъ вкусу, либо къ рокерамъ и байкерамъ на ихъ же языкѣ-фенѣ, и то, не ради разкрытiя предъ ними ихъ же пустого и негативнаго образа жизни и мiровоззрѣнiя, а съ лестью и заискиванiемъ, поощряя и оправдывая ихъ праздность и лѣнь. Откуда же такая слѣпота, развѣ можно совмѣстить ученiе Христа и Велiара? - Де скать, живите, какъ жили, только не забывайте въ Церкви свѣчку поставить… такъ, на всякiй случай, чтобы чего-нибудь не случилось! Вотъ и вся ихъ философiя! Трудно себѣ представить, чтобы сейчасъ, какъ, напримѣръ, въ древней Церкви, кто-либо изъ христiанъ вошелъ (впрочѣмъ, такiе случаи всё-таки бываютъ въ наше время, правда редко – увы!- и не нашими «агрессивными миссiонерами»!) ну, скажемъ, въ музей, и сокрушилъ бы тамъ какого-нибудь очередного идола, которому поклоняются современные эстеты – жрецы искусства или жрецы науки, - это сразу же сочли бы за проявленiе, невѣжества, вандализма и мракобѣсiя, причѣмъ, сами же церковные богословы, и, вѣдь точно, побѣжали бы извиняться за тёмныхъ и невоспитанныхъ христiанъ и даже поспѣшили бы убедить всѣхъ въ обратномъ, что якобы Церковь высоко цѣнитъ эти шедевры мiровой культуры и признаётъ свободу творчества, и постарались бы найти въ «падшемъ ангелѣ» христiанскiе добрые начала и свѣтлые мотивы… Какое крайнѣе забвенiе и странное увлеченiе! Они, видите ли, говорятъ, что хотятъ повернуть Церковь «лицомъ къ народу», очевидно, полагая, что до сихъ поръ Она была обращена къ народу какимъ-то другимъ мѣстомъ (догадайся самъ - какимъ?). - Удивительная дерзость и хамство! Строить свою духовную каръеру и прiобретать авторитетъ за счётъ публичной критики несовершенства и проблемъ церковной жизни - что, по крайней мѣрѣ, неприлично, а въ духовномъ смыслѣ – преступно! И что ещё важно – таковые чрезвычайно заражены гордостью и тщеславiемъ; съ ними трудно вести дiалогъ – это, вѣдь, не Полиграфы Полиграфовичи Шариковы, не имѣющiе никакого образованiя, но даже наоборотъ - именно имѣющiе и свѣтское и духовное образованiе, и никакой тамъ профессоръ Преображенскiй не внушитъ имъ молчать передъ величайшимъ церковнымъ авторитетомъ и опытомъ, слушать внимать тому, чему учитъ Церковь, а не эзотерики, возомнившiе себя равными свтт. Василiю Великому, Григорiю Богослову – если имъ можно было тогда, то почему намъ нельзя сейчасъ (!) предаваться духовному творчеству? – и тѣмъ паче, что у нихъ какъ разъ полный-то наборъ этихъ самыхъ «заслуженныхъ» регалiй – степеней докторовъ философiи, богословiя, церковной исторiи и права, и прочихъ званiй, корочекъ-дипломовъ и удостоверенiй. Они, поучая всѣхъ, свысока смотрятъ на несогласныхъ съ ними, а теперь, получивъ и всѣ властные полномочiя, будутъ влiять на самъ учебный процессъ въ Духовныхъ школахъ и готовить себѣ подобныхъ и продавливать своё направленiе, расчитанное исключительно на внѣшнее ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНIЕ, вопреки здравому смыслу. Очевидно же имъ не хватаетъ смиренiя, благоговѣнiя къ истинѣ, къ Величайшей Тайнѣ, не хватаетъ самаго главнаго, что предполагаетъ духовное образованiе - ДУХОВНАГО ВОСПИТАНIЯ и СТАНОВЛЕНIЯ, каковыя прiобрѣтаются въ теченiи опредѣлённаго времени въ послушанiи, уваженiи и почтенiи къ старшимъ (а не только начальствующимъ, корысти ради), посредствомъ духовнаго дѣланiя – самопознанiя въ духовныхъ испытанiяхъ, въ терпѣнiи, по-апостолу, стяжать свои души, какъ, напримѣръ, въ монашеской духовной практикѣ, дабы научиться не по-книгамъ только, но и на личномъ опытѣ – навыку борьбы и побѣды надъ самимъ собою, надъ помыслами, похотливыми желанiями, надъ пагубнымъ своеволiемъ и самомненiемъ, находясь въ подчиненiи духовнымъ наставникамъ, не заискивая передъ ними и не льстя (sic!), и, прежде всего, въ послушанiи самой Церкви. Имъ же, очевидно, некогда было заниматься «пустяками»… - нужно было быстрѣе достичь своей цѣли – овладѣть-завладѣть богословскими знанiями и … - «въ сѣдло», къ осуществленiю духовной каръеры, надѣясь недостающее восполнить своими незаурядными способностями и интуицiей. Какъ тутъ не вспомнить замѣчательнаго современнаго русскаго богослова архимандрита Рафаила (Карелина), точно выразившаго мысль о трёхъ образахъ свѣта, одинъ изъ коихъ является источникомъ истиннаго знанiя - духовнаго просвѣщенiя: «Первый, физический свет, воспринимаемый зрением – о нем не будем говорить. Второй, интеллектуальный свет – это свет земных знаний, это способность мышления, отличающая человека от других обитателей земли, это свет науки, искусства и философии, свет, который ярко горит в лабораториях и библиотеках, свет, которым гордится и восхищается мир. Этот свет принадлежит земному бытию, для него недоступен трансцендентный мир. Попытка, при помощи интеллектуального света решать вопросы, носящие метафизический характер, обречены на провал. Здесь интеллектуальный свет, теряя свои основы, превращается в игру с собственным воображением и вырождается в фантазию, к которой имеют доступ духи лжи. Третий вид света – это духовный свет, это свет откровения, свет веры, в который включены духовные интуиции, это свет, питаемый благодатью, свет молитвы и созерцания, свет монастырей и пустынь, свет, просвещающий умы и сердца подвижников» (    http://karelin-r.ru/faq/answer/1000/5210/index.html    ).

     Эта величайшая ихъ ошибка и ведётъ въ духовный тупикъ! Нельзя же, въ самомъ-то дѣлѣ, только-что «вставъ изъ-за парты», а то и миновавъ оную (достаточно познакомиться съ бiографiей сихъ мудрецовъ) сразу же приступать къ пастырской дѣятельности, къ руководству другими, не имѣя на то достаточно объективнаго свидѣтельства о духовной зрѣлости, пусть даже имѣющимъ незаурядныя способности. Можетъ быть, это нигдѣ въ церковныхъ канонахъ и не прописано буквально, но ужъ точно содержится въ самомъ духѣ ихъ, - объ этомъ подробнѣе ниже...

Продолженiе слѣдуетъ ...

Часы ночные

Привѣтъ мой вамъ, угрюмый мракъ ночей
И тишина безжизненныхъ полей,
Одѣтыя сырымъ туманомъ степи
И облаковъ неправильные цѣпи,
Холодное сiянiе небесъ
И инеемъ осеребренный лѣсъ!

Привѣтъ мой вамъ, морозъ и непогода!
Теперь, вдали отъ шума и народа,
Въ часы ночей, за сладостнымъ трудомъ,
Въ моемъ углу, и скромномъ, и спокойномъ,
И тишиной глубокой окруженномъ,
Я отдохну и сердцемъ и умомъ.

Пускай сыны тщеславiя и лѣни,
Поклонники мгновенныхъ наслажденiй,
Изысканность забавъ своихъ любя,
Въ нихъ радости находятъ для себя
И на алтарь непостоянной моды
Несутъ, какъ дань, часы своей свободы.

Милѣе мнѣ мой уголокъ простой,
Божественной иконы ликъ святой,
И передъ нимъ горящая ломпада,
И тихiй трудъ, души моей отрада:
Здѣсь все, къ чему привыкъ я съ давнихъ поръ,
Что любитъ мой неприхотливый взоръ.

Мнѣ кажется: живу я въ мiрѣ новомъ,
Когда одинъ въ безмолвiи суровомъ,
Забывъ весь шумъ заботливаго дня,
Недвижимый сижу я близъ огня
И лѣтопись минувшаго читаю,
И скромный стихъ задумчиво слагаю.

И грустно мнѣ, когда дневной разсвѣтъ
Меня отъ думъ любимыхъ оторветъ;
Когда рука дѣйствительности строгой
Укажетъ мнѣ печальную дорогу,
И все мое вниманье поглотитъ,
И всѣ мои восторги умертвитъ.

И.С.Никитинъ

Рождество Христово

Рождество Христово. Какъ сладко на душе и покойно отъ переживанiя этого чудеснаго и до слёзъ умилительнаго событiя…Полнейшая тишина на острове, только лёгкая метель поётъ тихую, небольшимъ ветеркомъ подхватываемую и разносимую вокругъ, колыбельную, покрывая снежнымъ одеяломъ ветхiе ели и безконечно высокiе многолетнiе сосны, обрамляющiе словно искусственно посаженную аллею - дорогу, ведущую къ монастырскому храму - собору. Кажется, вся природа погрузилась въ ночной сонъ, и лишь сквозь лёгкую пелену мелкоснежной метели едва пробивается светлый ореолъ ночного светильника - стража ночнаго, совершающего свой ночной дозоръ, - Луны. Уже давно стемнело, и дорога едва угадывается въ полной темноте по чернеющимъ надъ головой съ двухъ сторонъ верхушкамъ сосенъ на фоне едва светящагося внутреннимъ какимъ-то светомъ ночного неба, образующего подобiе некоего указаюшаго направленiе клина-перста, вершиной обращённаго внизъ. Едва слышенъ благовестъ, призывающiй братiю и немногочисленныхъ паломниковъ на праздничную службу, и затихаетъ, выдерживая паузу. Путь изъ скита въ монастырь занимаетъ всего 10 – 15 минутъ, но какихъ минутъ!? Здесь время останавливается, здесь чувствуется особая близость Творца, здесь сердце млеетъ, замираетъ отъ восторга, слёзы сами текутъ отъ счастья – да! – счастья, переживаемаго отъ близости къ этому неземному величiю Тайны, отъ соприкосновенiя съ Вечностью... Остановись же мгновенiе! Вотъ она – эта величайшая минута посещенiя Божьего, когда молитва благодарности и любви къ Превечному Богу Отцу, объявшаго Своею безконечной любовью весь этотъ окружающiй мiръ, переполняетъ всё самоё существо, замираетъ языкъ, и лишь безмолвное созерцанiе этого непостижимаго для внешнего зренiя Божественнаго Света на какую-то мельчайшую долю секунды освещаетъ и согреваетъ сердце неземнымъ тепломъ и уютомъ, который, наверное, также присутствовалъ въ Вифлеемскомъ вертепе, где въ простоте и скудной обстановке въ скотскихъ ясляхъ положенъ былъ новорожденный Богомладенецъ Iисусъ Христосъ, озарившiй Своимъ Божественнымъ Светомъ тусклый мракъ пещеры. Здесь же Его Пречистая Матерь, устремляющая Свои, переполненные счастливыми слёзами, глаза на Своё милое Чадо… Здесь же и нареченный Его отецъ Iосифъ, безконечно счастливый, заботливо поправляющiй одной рукой сползающее съ плеча Пречистой Девы покрывало, другой же поддерживающiй ясли, въ коихъ почиваетъ Богомладенецъ, также устремляетъ свой счастливый взоръ на Младенца Христа. И эта пробивающаяся сквозъ тьму ночи и снежной пыли Луна словно Вифлеемская звезда венчаетъ это Святое Семейство и это святое место на Земле, где рождается, принимая человеческое естество, Слово Божiе, Сынъ Божiй, Сынъ Человеческiй! Боже мой! Какое событiе! Какой переворотъ въ исторiи всего человечества! О, Боже мой! И совершилось это … въ такой смиренной обстановке, въ такой безызвестности для тогдашнего мiра!? Ни помпы, ни «торжественности» момента, ни суеты, ни «стрижки и крашенiя газоновъ», ни красной ковровой дорожки, ни почётнаго караула, ни парада войскъ, ни фанфаръ, ни слёзъ отъ гордости за причастность свершившемуся событiю, ни дифирамбовъ, ни ехидства, ни ложнаго патрiотизма, ни апофеоза правозащитниковъ, ни царей, ни президентовъ, ни генераловъ во фрунте, ни фраковъ, ни камзоловъ, ни каретъ, ни мерседесовъ, ни эскортовъ… Т и ш и н а ! Н о ч ь ! Все, очевидно, спятъ и, наверное, видятъ сны – сладкiе и горькiе, но все безпокойные, суетные - мечты о достиженiи своихъ земныхъ целей: въ нихъ они побеждаютъ своихъ соперниковъ, отмщаютъ своимъ обидчикамъ, обогащаются, насыщаются, наслаждаются, упиваются… не уставая и не останавливаясь въ этомъ замкнутомъ коловращенiи безконечныхъ мiрскихъ заботъ. Господи, прости! Я не могу вместить: какъ это могло произойти? Какой любовью, Господи, нужно любить насъ грешныхъ, безпечныхъ, и теперь – до сихъ поръ (sic!) - после столь продолжительной, более двухтысячелетней, до концевъ земли дошедшей, проповеди Твоего Еvангелiя, не оставляющихъ своихъ земныхъ заботъ и увлеченiй? Лишь преклоняюсь предъ Тобою, Господи, и … плачу, плачу - да! - плачу. Прости и помилуй всехъ насъ!
Благодарю Тебя, Господи, за эту счастливую ничтожную секунду-мгновенiе, даровавшую мне столь радостное ощущенiе Твоей Любви къ намъ грешнымъ! Ты вполне убедилъ и меня любить всехъ людей – близкихъ и дальнихъ, слабыхъ и сильныхъ духомъ, разумныхъ и неразумныхъ, благородныхъ и неблагородныхъ, простецовъ и ханжей, жертвъ и ихъ насильниковъ, кроткихъ и наглецовъ, праведныхъ и неправедныхъ, благодарныхъ и неблагодарныхъ, друзей нашихъ и враговъ нашихъ, любящихъ насъ и ненавидящихъ насъ, - мы все ДЕТИ Твои! Только теперь научи меня, какъ обрести мне её, и подай силы къ тому, ибо немощенъ есмь! Благодарю Тебя за эту тишину, за эту Твою Тайну, за все мои, попущенные благостiю Твоею, ошибки въ жизни, за синяки и раны при паденiяхъ, за нелюбовь ко мне моихъ ближнихъ и за непониманiе, за лишенiе меня поддержки ближними моими, за ихъ предательство и измену, за ихъ и мою ложь, за моё хвастовство, за моё лицемерiе, за моё немилосердiе и насмешки надъ другими, за осужденiе всехъ и вся, за тщеславiе, за этотъ путь, за эту дорогу ко храму, следуя по которой, я познаю всё своё ничтожество и гнусность, всё своё недостоинство предъ Тобою и предъ людьми!!!
15 минутъ пути по нечищенной заснеженной дороге я спешу на ночную службу въ храмъ сквозь ночную мглу; появляется и усиливается ветеръ, такъ что снегъ колетъ глаза, и за воротникъ проникаетъ коварный холодъ… Вотъ уже виденъ маленькiй жёлтый огонёкъ – одинъ, другой; вотъ и проявляются очертанiя монастырскаго каре и тёмный проёмъ святыхъ воротъ… Я вхожу въ монастырскiй дворъ, я - дома! Сейчасъ, наверное, въ храме братья суетятся въ приготовленiи къ службе. Пахнетъ протопленными съ дымкомъ печами, ладаномъ и восковыми свечами. По храму разливается еловый запахъ свежесрубленныхъ ёлочекъ, разставленныхъ тутъ и тамъ: у колоннъ и царскихъ вратъ, въ алтаре на Горнемъ месте и у раки мощей преподобнаго, надъ которой недавно установили новую по образцу старой резную сень, и, конечно же, въ центре храма за аналойемъ, куда будетъ положена праздничная икона Рождества Христова. Какъ же все они дороги моему сердцу, желающему вместить всехъ ихъ, такихъ разныхъ и родныхъ, какъ же я всехъ ихъ люблю – этихъ чадъ Божiихъ, не оставленныхъ только разве что Самимъ Богомъ и не отверженныхъ Имъ какъ и я самъ. Мы соръ для мiра, насъ никогда не поймутъ, намъ нечемъ похвалится предъ людьми и Богомъ, мы все немощны, мы всеми оставленны – не имеемъ какихъ-либо особенныхъ дарованiй, способностей и заслугъ, - насъ, только напрасно упражняющихъ землю, воспринялъ Христосъ! И пусть клиросъ снова будетъ гундосить и дiакона полутонить, и будетъ ошибаться священникъ, и не будетъ того благолепiя, каковое непременно есть въ столичныхъ монастыряхъ и храмахъ, въ благоустроенныхъ обителяхъ… , - я благодарю Бога за то, что Онъ оставилъ на земле и такое место, которое принимаетъ насъ убогихъ, даруя и намъ радость Праздника Рожденiя Спасителя мiра Богомладенца Христа!

25/7 января 2009г.